- Полковник, вы, конечно, слышали, что дешифровальный отдел сумел раскодировать значительное количество радиограмм, посланных агентами большевиков с начала войны до тринадцатого декабря. К сожалению, затем они сменили код, и пока ни одной новой станции не захвачено. Судя по радиограммам, против нас действует не одна, а десятки подпольных организаций или, что менее вероятно, одна организация с многочисленными филиалами. Анализ передаваемой информации показывает, что советская разведка имеет доступ к самым жизненным центрам империи. Ее достоянием становятся сведения и решения, известные весьма узкому кругу лиц. Общая ответственность за ликвидацию этой угрозы возложена фюрером на Гейдриха. Но… — Адмирал потер руки. — …Но и мы не можем остаться в стороне. Тем более, что здесь затронута честь мундира. В списке людей, неоднократно имевших доступ к переданной информации, есть двое сотрудников отдела контрразведки люфтваффе.

- Кто же?

- Майор фон Регенбах и капитан Коссовски.

- Это невозможно.

- Вы хотите за них поручиться?

Полковника передернуло.

- Я сказал, что не верю своим ушам. Эвальд фон Регенбах…

- У нас нет стопроцентной уверенности в предательстве кого-то из них, но факты… Факты весьма уличающие. Во всяком случае, нам надлежит разобраться в этом деле раньше, чем спохватятся молодчики Гейдриха.

- Вы поручаете мне установить слежку за обоими…

- Слежка не помешает. Но одной слежки мало… Впрочем, имеем ли мы право вмешиваться в дела, относящиеся к компетенции контрразведки люфтваффе?.. Пусть они сами расхлебывают эту кашу.

- Как! Вы хотите…

- Вот именно, полковник. Вы очень догадливы последнее время. Пожалуй, я смогу рекомендовать вас в качестве моего преемника.

- О, господин адмирал…

Лахузен приподнялся со стула.

- Сидите. Вернемся к нашим обезьянкам. Я вас слушаю.

- Вы предлагаете, чтобы они сооk then own goose? — Лахузен припомнил старую английскую пословицу.

- Совершенно точно, полковник. Пусть они сами изжарят своего гуся, Побеседуйте с ними на досуге. По-видимому, именно среди них нам следует искать русского агента, подписывающего свои донесения именем Перро. Вы знаете, кто такой Перро?

- Французский сочинитель сказок. Красная Шапочка и Серый волк.

- Вот именно. Сказку вам придется переделать. Серый волк съедает Красную Шапочку, и никакие охотники ей не помогут.

У Канариса дрогнули уголки рга, и Лахузен позволил себе рассмеяться.

- Еще один момент, Козловски…

- Коссовски, господин адмирал.

- Да, Коссовски… В сферу его деятельности входит общий надзор за обеспечением секретности работ фирмы «Мессершмитт АГ». Так вот, как свидетельствуют эти радиограммы, — вы прочтете их, полковник, — в Аугсбурге действует весьма энергичная группа русских разведчиков во главе с каким-то Мартом. Он буквально засыпал Москву технической документацией. А вы ведь знаете, чем занимается сейчас Мессершмитт.

- Так точно. Секретным оружием.

- Увы, давно не секретным…

- Значит, Коссовски…

- Коссовски, как и вы, пять минут назад ничего не знал о существовании Марта. По службе, конечно, по службе. По службе он узнает об этом завтра. От вас, полковник. Ясно?

- Слушаюсь.

- Я думаю, он сам догадается направить в Аугс-бург подразделение функабвера. Марта нужно унять.

Канарис наклонил голову, давая понять, что инструктаж закончен. Лахузен вышел. Вслед ему со стены корчил рожу черный японский дьявол.

В середине января 1942 года на центральном ипподроме Коссовски неожиданно встретил Пихта. Тот стоял у паддока с группой офицеров, оглядывал лошадей.

- Крупно играете, капитан?

Пихт обернулся, обнажил в улыбке сверкающие зубы.

- Зигфрид! Не знал, что ты любишь играть на скачках.

- Я здесь редкий гость. К азарту, ты знаешь, не склонен.

- Идешь по следу? Крупная охота? Международная сенсация: шпион — жокей. Тебе, Зигфрид, надо ставить на темных!

Пихт раскатисто расхохотался. Несколько офицеров заинтересованно обернулись. Коссовски взял Пихта за локоть, отвел в сторону:

- А ты предпочитаешь ставить на гнедых? Не так ли, Пауль?

- Тайна ставок, тайна ставок. Тебе, Зигфрид, эта масть не нравится?

- Я обожаю гнедых. Но что-то не вспомню случая, чтобы они забирали все призы. А к тому же какие жокеи! Мальчишки. Сопляки. Разве это международный класс?

- Ты что-то мрачен сегодня, Зигфрид. Уже успел проиграться?

- Человек, лишь изредка посещающий ипподром, не может позволить себе проигрывать. Я выиграю, как всегда, Пауль!

Ударил гонг. Публика, отхлынув от паддоков, осадила лестницы трибун. Оглушительно, наперебой, закричали букмекеры.

- Посмотрим, как придут. Твоя седьмая? — спросил Коссовски.

- Первая. Точный выстрел. Твоя?

- Одиннадцатая. Алый цветок. Фаворит. Пошли!

«Бег повел Голштинец. За ним Фуриозо. Сбоил Точный выстрел», — объяснили по радио.

- Можешь выкинуть билет, Пауль, — проговорил Коссовски.

Пихт не ответил. Прильнув к окулярам бинокля, он следил за борьбой на дистанции. Коссовски достал программу, подозвал букмекера.

«С поля на первое место выдвигается Алый цветок, идущий в упорной борьбе с Голштинцем. Сбоил Фуриозо…»

Пихт опустил бинокль, лукаво посмотрел на Коссовски:

- Ты что-то сказал, Зигфрид?

- Поставим вместе, Пауль?

- Что ты предложишь?

- Есть хороший дупль. Свяжем двух фаворитов.

- Это бессмысленно, Зигфрид. Кто-нибудь из них наверняка не придет. Я не люблю дупль. Предпочитаю играть в одинаре против фаворитов.

- Как у тебя идут дела после смерти Удета?

- Завтра окончательно переезжаю к Мессершмитту: у меня, ты знаешь, там невеста. Смотри! — Пауль протянул бинокль.

Растянувшаяся кавалькада приближалась к левому повороту.

«Бег уверенно ведет Алый цветок. На второе место, обойдя сбоившего Голштинца, переложился Точный выстрел. Третья четверть пройдена за тридцать восемь секунд…»

- Все мы начинаем жизнь темными лошадками — и Зейц, и ты, и я, — задумчиво проговорил Пихт. — А кто как закончит? Фавориты обозначаются на финише.

К Коссовски подошел офицер. Сказал, что на его имя пришел пакет с грифом «Весьма срочно. Совершенно секретно».

- Вынужден удалиться. Надеюсь в скором времени увидеться с тобой у нас или в Лехфельде.

- Сказать по правде, не люблю я ваши научные апартаменты. Очень там тихо.

- Зря. Искренне говорю, зря. У нас хорошие ребята. Умницы, — сказал Коссовски, по привычке трогая свой алый шрам.

- Дай им бог здоровья. До свидания.

- До свидания. Желаю выиграть.

Уже уходя с ипподрома, Коссовски услышал, как диктор объявил: «Бег на первом месте закончил Алый цветок, выступавший под одиннадцатым номером».

Коссовски замешкался, раздумывая, не вернуться ли за выигрышем, но потом подозвал такси и попросил отвезти его на Вильгельмштрассе.

Приехав, он получил адресованный ему пакет. Его посылал дешифровальный отдел функабвера. Капитан Флике сообщал дату перехвата радиограммы — 14 января, то есть вчера.

 - значилось в радиограмме. -

Эта телеграмма была зашифрована новым кодом и прочитана.

Коссовски встал и нервно прошел по кабинету. После того, как он узнал от Лахузена о существовании Марта и его радиостанции в Аугсбурге, он немедленно связался с Вернером Флике из функабвера и попросил его лично разыскать подпольную станцию. Мониторы вот уже полмесяца утюжили аугсбургские улицы и окрестности. Но пока Флике не мог напасть на след. Март выходил на связь редко, в разное время суток, что трудно поддавалось анализу и разработке какой-то определенной системы.